«Живое и мертвое» как актуальная тема для галериста и художника XXI века
События переживаемого нами времени заставляют все чаще задумываться о смерти, словно слова «Помни о часе смертном», начертанные на свитке иконографического образа Преподобного Сергия Радонежского, в какой-то момент завладели умами и сердцами людей. Это находит отражение и в современном искусстве, побуждая художников все чаще обращаться к экзистенциальным темам. В год 25-летия московской галереи East Meets West Gallery ее основатель и бессменный куратор Татьяна Палеева попыталась восстановить гармонию в экзистенциальном хаосе, поселившемся в душах многих из нас, и попробовала убедительно доказать, что «для души, обращенной к Богу, – по словам Александра Меня, – “историческое” играет второстепенную роль» (Мень А. Сын Человеческий).
Выставочный проект «Живое и мертвое» построен как сложный лабиринт, который необходимо пройти по заданной траектории движения, чтобы окунуться последовательно в пространство Добра и Зла, Света и Тьмы, Жизни и Смерти, духовного бессмертия и бренности бытия. При этом выставочные залы выстроены симметрично по обе стороны от коридора, разделяющего их на две равные части и в то же время соединяющего – словно это сама жизнь в синкретизме черных и белых полос бытия и немыслимая в отсутствие одной из них.
Точкой отсчета в философских размышлениях о живом и неживом, о переходе из тьмы в свет, из мертвого в живое и наоборот автор проекта выбирает художественное творчество. Восприятие творчества как созидание, как воплощение света, истины, добра и красоты господствовало в искусстве практически до начала XX столетия. Катаклизмы прошлого века неизбежно находили отражение в искусстве, породив в результате концепцию творчества как разрушение и смерть. Сегодня можно говорить о том, что обозначенные два подхода к искусству уже более ста лет сосуществуют в мировой культуре, зачастую противоборствуя, о чем не раз писали философы и мыслители.
Свою собственную концепцию восприятия творчества куратор выставки определила, начав экспозицию с зала «Преемственность и Ренессанс», посвященного теме учителя и ученика. Представленные здесь работы выдающегося живописца и графика, по-своему переосмыслившего древнерусскую живопись и искусство раннего Возрождения, Учителя многих современных талантливых художников Дмитрия Жилинского (1927–2015) и его учениц Натальи Нестеровой (1944–2022) и Татьяны Назаренко с определенностью утверждают: творчество по-прежнему несет людям свет, добро и любовь. С этих знаковых имен начинался ренессанс отечественной живописи в XX веке. Именно этот зал задает тон надежды в контексте, казалось бы, беспросветной темы «Живое и мертвое». Раз мы оперируем категорией преемственности – не важно, в какой области, в данном случае в искусстве, – значит, существует жизнь. А если речь зашла о ренессансе, то жизнь не только существует, но и движется вперед. Словно в подтверждение этой максимы в зале представлены и работы Карины Назаровой, которая у Жилинского не училась, но подхватила ренессансный импульс от своих предшественников в искусстве – Нестеровой и Назаренко. Мощный, притягивающий взгляд красочный мазок на картинах Назаровой проявляет волевую натуру художника. И здесь категория преемственности приобретает более широкий диапазон, подразумевая преемственность не только профессиональную, но и масштаба личности мастера.
Тема преемственности получает развитие в скульптуре Ольги Хан, представившей композицию «Выход в пространство» в шамоте с металлическим каркасом. Эта работа являет собой образец гармоничного сочетания фигуративного начала со значительной мерой условности, что позволило автору создать незаурядное скульптурное произведение, которое, по сути, выступает доминантой экспозиции в зале. Художественный язык автора метафорически отражает воспоминание о погибшей Атлантиде и одновременно выражает надежду на ее обретение, что в контексте выставки читается как надежда на сохранение культуры: «учителя учителей» (А. Белый), как и прежде, передают художественную традицию ученикам, а те своим ученикам и так до бесконечности.
Осознание неотвратимой конечности бытия делает особенно острым и ценным любое проявление жизни, прежде всего, ее рождение. Татьяна Палеева рассматривает этот аспект в дискурсе «Жизнь и конструкция». Человеком управляют законы Вселенной, неподчинение которым влечет за собой проблемы самого разного свойства, а главное несовпадение реального пути и пути, предназначенного ему высшими силами. Чтобы избежать этого, важно понять, как устроен мир, как добиться того, чтобы запрограммированный пазл для каждого живого существа совпал с фрагментами пазла его желаний и интересов в реальной жизни. Геннадий Трошков, Ольга Хан, Александр Олигеров, Василий Власов, Екатерина Кудрявцева пытаются в своих работах дать ответ на эти вопросы. Название картины Власова «Архетип в дуальности» свидетельствует об осознании художником экзистенциального характера этой вечной проблемы. Сосуществующие в жизни два начала – живое и мертвое – неразделимы и при этом зависимы друг от друга – одного нет без другого. Жизнь – это великий процесс взаимодействия живого и неживого.
Человек мыслящий улавливает Вибрации Земли, и первое, что начинает понимать, что он – органическая часть живой Природы. Это дает художнику невероятный импульс для творчества, в котором он воспевает Природу как исток всего живого и прекрасного на Земле. Этот постулат воплощают в своих картинах И. Старженецкая, Е. Кудрявцева, С. Брюханов, С. Айвазян. Вместе с Природой художник воспевает и Человека, как, например, Виктор Корнеев в скульптурных произведениях: его фигурам, созданным из натурального дерева, присуща архетипичность древних воплощений – лежащая и стоящая женщина, сидящий ребенок, эти скульптуры находятся вне рамок всякой индивидуальности. Но именно они передают «тотальность жизни» (Джакометти).
К чему, в конечном счете, приводят «Вибрации Земли»? К слиянию Человека с Природой, о чем говорят красочные инсталляции Алены Тельпуховской, воплощающие в себе инстинктивное стремление человечества. Однако это стремление имеет под собой крепкий фундамент, основывающийся на древнем мифе о Древе жизни – символе вечной жизни, образе мироздания и центра Вселенной, соединяющем все живое на Земле в одно целое. «Черное дерево» и «Красное дерево» Ольги Булгаковой звучат в пандан к объединяющему центру зала – текстильному полотну «Древо Земли» Светланы Изгиевой, прообразом которого послужил 500-летний каштан из парка Хэмпстед-Хит в Лондоне.
В Священном Писании Древо жизни выступает аналогом премудрости, которая ценнее любого мирского богатства (Притч. 3:13–18), а потому оно и служит символом приобщения человека к Божественной жизни: Древо жизни растет посреди райского сада, его плоды дают вечную жизнь. Этот мифологический образ логично подводит зрителя к залу «Живое. Небеса» и к теме просветления жителей Земли силой Божественной энергии, Божественного света. Мотив просветления-преображения человека символически решает Владимир Наседкин, предлагая свой архетип Горы Фавор и свою метафору «нетварного Света», преображающего любого. Каждая работа из серии «Фаворский свет» Наседкина поворачивается к зрителю новой гранью жизни, новой звездой на небе. «Летящие ангелы» Ольги Булгаковой склоняют свои головы пред «Небесами» Ольги Хан, а божественные «Крылья» Татьяны Баданиной словно ждут того, кого уже коснулся Свет Преображения, чтобы вознести к божественным вершинам Духа.
Такова квинтэссенция выставки «Живое и мертвое» – устремленность Человека к Горнему миру, к высотам Духа, да просто ко всему лучшему, что есть в жизни, особенно в моменты личных и мировых катаклизмов. Именно в этой точке экспозиции понимаешь, что Художник, по сути, стоит между двумя мирами, объединяя их в своем творчестве.
На этой ноте завершается эмоциональное восхождение к верхним регистрам категории «живое». Мертвое непрестанно вторгается в жизнь человека, сосуществование двух категорий сопровождается порой тяжкими столкновениями. Выход из этой ситуации находит Сергей Никешкин в инсталляции с символическим названием «В одной лодке», созданной под его руководством архитектурным бюро «Крупный план». Материал – пеноплекс и проволока, размер объекта – 100 х 310 х 110 см. Инсталляция была задумана и создана в 2020 году, в разгар пандемии коронавируса, когда работа с клиентами стала невозможна, многих одолевали упаднические настроения, а Никешкину требовалось поддерживать в коллегах бодрость духа и веру в жизнь. Тогда-то и пришла ему мысль реализовать проект, в котором были бы задействованы все сотрудники бюро «Крупный план» и который смог бы объединить лишившихся привычной жизни людей. В результате над инсталляцией «В одной лодке» работали 150(!) человек, включая руководителей, архитекторов, инженеров, конструкторов, бухгалтеров и bim-менеджеров. У каждого из участников проекта оказался свой взгляд на воплощение лодки: кто-то видел ее в спасательном круге, кто-то – в боевом крейсере, кто-то представил летящий парусник, желтую подводную лодку, космический корабль… Все 150 объектов Никешкин объединил в удивительную инсталляцию.
В экспликации к работе указано: «Каждый находится в своей лодке, одновременно двигаясь по течению со всеми. Каждый – есть элемент фрактала, составляющий непрерывно развивающуюся структуру. <> Не каждый элемент может быть индивидуальной сумасшедшей частицей, развивающейся по своему замыслу, но тем больше укрепляя устойчивость первородной структуры». И самые главные слова – в конце: «Несмотря на разное видение, нас всех объединяет в один корабль каркас общего стремления к совершенствованию окружающего мира…»
Увы, совершенствовать мир становится все сложнее. Развитие цивилизации диктует свои законы бытия. То, что воспринималось сначала благом для человека, превратилось в его погибель. Участившиеся пожары и наводнения, цунами и смерчи, смертоносное оружие, техногенные катастрофы, внедрение робототехники, цифровизации и тому подобных чуждых человеческой природе основ уничтожают живое на Земле. Если вдруг кто и выживает, то в искореженном виде: физически и морально искалеченный человек с опустошенной душой превращается в существо, запрограммированное на погибель и несущее гибель всему окружающему. В пейзажах Юлии Малининой, Аладдина Гарунова, Владимира Мигачева звучит не проходящая боль от вида израненной природы. Александр Ситников и Дмитрий Трубин обрушиваются в своих картинах на людей, превратившихся в роботов, лишившихся сердца, искренности, чувства любви и добра. Они безжалостно дубасят друг друга дубинами (Ситников), и даже превратившись, по их мнению, в королей, оказываются достойными только мусорной помойки (Трубин)… На фоне этой новой реальности зловещей насмешкой воспринимается скульптурная композиция Виктора Корнеева «Ящик Пандоры». Рука Творца резко срывает покров со средоточия всех людских пороков и разрушительных природных стихий, которые словно решили объединиться в своем стремлении жестоко наказать человека…
Но человек и так наказан. Художники выступают строгими судьями человеческой деятельности, в результате которой цветок в натюрморте в интерпретации Татьяны Ян превращается в безжизненный предмет (серия «Мертвая натура»), а на работах Дмитрия Трубина даже чертополох из живого превращается в искусственный объект. Образы сосредоточены на сути бытия и прочитываются как воплощение экзистенциального человека в его одиночестве и беззащитности. Эту тему развивают Елена Белякова, Михаил Дронов, Наталья Ситникова, Андрей Диллендорф. В этом разделе выставки словно разворачивается пляска Смерти, ее дух витает в атмосфере выставочных залов, и от него становится душно.
Спасение приходит от, казалось бы, хорошо знакомых, но почему-то столь часто игнорируемой человеком библейских истин. В бессмертной Книге вечной жизни давно даны ответы на все вопросы жизни и смерти. И только художники, верные своей художнической интуиции, вновь и вновь обращаются к библейским сюжетам, переосмысливая их в стремительно изменяющихся реалиях жизни. Ирина Старженецкая, Наталья Нестерова, Анатолий Комелин, Сергей Антонов, Александр Юликов каждый своим изобразительным языком доносит до зрителя слова Спасителя: «Сегодня я призываю в свидетели против вас небо и землю: я предложил тебе жизнь и смерть, благословения и проклятия. Выбери жизнь, чтобы тебе и твоим детям жить» (Втор 30:19).
Экспозиция завершается пронзительным образом «Распятие Христа» Михаила Дронова, словно ставящего точку в бесконечной перепалке жизни и смерти – за смертью все равно следует жизнь. Однако при одном условии, как предупреждает апостол Павел в Послании к Римлянам: «…вы не по плоти живете, а по духу, если только Дух Божий живет в вас» (Рим 8).
Романова Е.О., искусствовед, академик Российской академии художеств